Вот моя деревня, вот мой дом родной…

Вот качусь я в санках по горе крутой... Это стихотворение из моего предалёкого детства. А оно было именно таким, как в этом стихотворении, написанном поэтом-самоучкой ещё в 1866 году Иваном Захаровичем Суриковым. Оно было знакомо мне до школы, так как наш отец Магасум Шаймарданович Шаймарданов покупал нам различные детские книжки со стихотворениями. С удовольствием читал нам их, читала и мама Шаргия Нуриахметовна. А позже в школе мы учили это стихотворение наизусть.

В то время мы жили в посёлке Верхняя Кировка, на левом берегу реки Уфа, напротив западного края посёлка Красного Ключа. Посёлок был вытянут вдоль берега между лесом и рекой. После основных работ на строительстве Павловской ГЭС большинство рабочих сократили, и мой отец был вынужден искать новую работу. Так мы и оказались в этом поселении, потому что там был открыт каменный карьер. Посёлок делился на две части. В одном конце жили русские, а в другом - татары. Мы жили на русском конце села. Отец мой выбрал место на крутой горе, сначала построил маленький домик, который я смутно помню. Но потом вместе с матерью построили большой светлый дом, веранда на всю длину дома с выходом из веранды на балкон. С балкона была видна вся деревня, река и Красный Ключ. С интересом наблюдали, как плывут катера, теплоходы, баржи вверх и вниз по реке.  Цивилизации в посёлке, конечно, не было никакой, кроме радио, которое никогда не выключали, по нему вставали и ложились спать. Но мы жили, как в песне поётся, «жили, не тужили».  Часто переплывали в Красный Ключ в кино, магазин, к родственникам, где было электричество. Как сейчас помню, мы этому не завидовали. Радовались своей жизни, дома на замок не закрывали, играли с ранней весны до осени босиком на лужайках. Собирали ягоды, черёмуху, грибы, цветы, купались в небольшом озере. Наш посёлок был красивым, чистым. Ни стёклышко, ни мусор, ничто не валялось на земле. Ни разу никто не порезал ногу, наступив на что-нибудь острое. Берега были песчаные, летом люди устанавливали там печные плиты и готовили еду. А мы гурьбой заходили к ним в дома и нас всех кормили. Жили, как маленькая коммуна. Помню, как из реки мужчины выловили огромную щуку, сварили уху и всех угостили: малых и взрослых. Воду для еды брали из родника. Она была такая холодная и вкусная, светлая, как слеза младенца. Там же рядом был пологий песчаный берег у реки. Песок был сухой, струящийся между пальцев, там мы играли, строили песчаные домики.

Мы с сестрой по-русски не знали ни одного слова, но всё лето играли с русскими детьми, не зная, что они говорят, а они не понимали нас. Но, общаясь ежедневно с ними, не заметили, как научились разговаривать на русском.

На учебу пошли вместе с сестрой, мне было шесть лет, а ей - восемь. Школу там построили в 1960 году.

Пролетело лето, наступила осень. Первого сентября моросил осенний тёплый дождик. Я, как всегда утром, прибежала играть на берег, а там кроме девочки Тани никого не оказалось. Я спросила: «Где все?».  Она сказала: «В школу ушли, учиться». На мой вопрос: «А что это такое?», она ответила: «Пойдём, покажу».  Мы прибежали, я была босиком в летнем платье, волосы распущены. И вижу там свою сестру: на ней форма, белый фартук, ленточки на голове. О том, что она пошла в первый класс, мне, конечно, не сообщили, посчитав маленькой.

Ко мне подошла симпатичная учительница, волосы светлые, сплетённые в косу и аккуратно заколотые сзади. Спросила, как меня зовут и зачем пришла.  Я ответила, что тоже хочу учиться.  Анна Семёновна, так её звали, сказала: «Сходи домой, приведи себя в порядок и возвращайся». Я стремглав побежала домой,  сказала, что меня в школу берут. Не говоря ни слова, мама умыла меня, причесала, заплела косы голубыми атласными лентами, надела всё новое: платье, гольфы, на ноги сандалии. В тот день я была такая радостная! Но не знала, что нас с Таней взяли до нового года для численности детей. Там не хватало двух учеников, чтобы дать второго учителя. Но мы с ней так усердно учились, даже лучше чем семилетки, и нас оставили до конца учебного года. Родители мне рассказали об этом уже в старших классах. Так я и окончила 10 классов в 16 лет.

Наш Башкортостан славится красивыми местами.  Немало было снято фильмов в нашей республике. Однажды, когда мы играли на улице, к нам подошли несколько людей и попросили затопить печь, чтобы запечатлеть наш дом в кадр.  Мы их спросили: «Кто вы такие?», а они говорят: «Мы артисты, кино снимаем». Но мы испугались и отказались выполнить их просьбу, о чём до сих пор жалеем. Так, летом в 1963 году в нашем посёлке, а также в Яман-Порте и в верхнем бьефе Павловской ГЭС Свердловская киностудия сняла художественный фильм «Зелёный дом». Стояли тёплые солнечные дни, а мы,  деревенские детишки,  целый день крутились у реки. Удивительно то, что они нас не прогоняли, мы стояли в стороне и наблюдали за их действиями. У берега стоял маленький катер. И один единственный эпизод снимали два дня.  Потом нас спросили: « Есть ли у вас в селе грудной ребёнок?»  Я им говорю: «У вас же есть!». Но они развернули одеяльце и показали полено. Младенец, конечно, был, даже указали их дом. Они у бабушки выпросили внучку и увезли ее в Яман-Порт дальше снимать кино. Вечером слышали плач и крик матери, но на утро ребёнка благополучно вернули. В 1964 году уже зимой мы переплыли на лодке в Красный Ключ смотреть этот фильм.

В нашем детстве вёсны были тёплыми, лета жаркими, осень слякотной, а зимы снежными и морозными. Но это не пугало нас. Видимо мы думали, что «у природы нет плохой погоды».  Для нас была «каждая погода благодать». В выходной на ГЭСе сброса воды не было, был отлив, и на берегу образовывались льдинки, а под ними лежали пескари. Мы рыбу собирали в ведро и несли домой родителям.

К нам часто приходили мальчишки и девчонки, спрашивали у отца огромные салазки, просили его, чтобы он отпустил нас с сестрой покататься. Притащив санки на крутую и длинную гору, старший мальчик садился вперёд и рулил. С шумом неслись вниз. Иногда санки переворачивались и все кубарем в сугроб.  Быстро поднимались  и дальше скатывались. Так до обеда, потом шли домой. Переодевались в сухую одежду, ели и снова кататься. Под вечер с потрясающим настроением брели домой. И так каждую неделю всю зиму.

Когда мои сыновья достигли семилетнего возраста, я спросила у матери: «Зачем ты нас не ругала». Она только улыбнулась.  Конечно, за грязь, мокрые и рваные вещи своих детей я тоже не ругала. Должно же быть у них детство, от которого остаются незабываемые впечатления на всю оставшуюся жизнь.

Нисколько не жалею, что мы четыре класса учились при керосиновых лампах, каждый день чистили от сажи стёкла.  В воскресенье с сестрой покупали керосин. В сильные бураны в школу ходили на лыжах. Играли во все детские игры. Там была свобода и полная безопасность, родители уходили на работу, а мы находились одни.

На карьере работали почти все взрослое население села. Там взрывали гору,  добывали камни и грузили их на баржу.  Из них строили дамбы на реке, чтобы снизить течение. Также вывозили камни в Уфу. К нам приплывал  водный трамвай, где показывали кино, привозили продукты. Люди хорошо зарабатывали и жили в достатке.

Когда я проезжаю через Красный Ключ, вижу Нижнюю  Кировку, вспоминаю своё беззаботное детство, свою любимую первую учительницу, которая не только учила, но и организовывала праздничные концерты, где мы от души пели и плясали.  Весной работали на школьном участке, летом пололи, поливали. Урожай вырастал хороший, учительница продавала овощи местному населению. На вырученные деньги покупали сгущённое молоко, печенье, конфеты и многое другое. А на большой перемене родители по очереди накрывали стол. Вкус чая со сгущённым молоком я помню до сих пор, он был бесподобный.  У Анны Семёновны была семья,  трое детей. Но она постоянно была с нами.  В воскресенье приглашала к себе домой.  Угощала пельменями и другими вкусностями.  Разве такое забудешь!

Также вспоминаю своих друзей, с которыми мы вместе росли. Уехали мы  оттуда в 1965 году. Постепенно разъехались и остальные жители кто куда. Вскоре там поселились дачники, пчеловоды, которых привлекли чистый воздух и первозданная  природа. В 2010 году Верхняя Кировка документально оформлена как посёлок дачников, чему я очень рада, так как там продолжается жизнь. 

Мы с сестрой вспоминаем свой посёлок с особой теплотой и нежностью.   Благодарны своим родителям за заботу о нас, за то, что они дали нам лучшее, что тогда было возможно дать.  

В своём стихотворении «Детство» Иван Суриков, у которого детство тоже прошло в деревне, писал: «Весело текли вы, детские года! Вас не омрачали горе и беда». И я полностью с ним согласна, потому, что «не возвращается такое никогда».              

Фото из открытых источников.